Он проводил гостей до машины.

Когда она тронулась, Сергей закурил и повернулся к Валькову:

— Вот что я тебе скажу, Алексей Макарович. Чуприн убийства не совершал. Я тебе это докажу.

Глава 5

ТОТ САМЫЙ УСПЕХ, КОТОРЫЙ ИНОГДА ОБОРАЧИВАЕТСЯ ПОРАЖЕНИЕМ

На этот раз в кабинете Нуриманова их было трое: Нуриманов, Коршунов и Вальков.

— Никакое не совещание, — предупредил Нуриманов. — Совещание будет потом. А сейчас рабочий разговор. Давайте, Сергей Павлович.

Сказал он это, как всегда, невозмутимо, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Но Вальков, хорошо, изучивший своего начальника, по мельчайшим, почти неприметным признакам безошибочно уловил, как тот обеспокоен и насторожен.

Да и сам Вальков был не на шутку встревожен. Неужели Коршунов прав? Тревога за проделанную работу впервые появилась у Валькова сразу, как только обнаружилась та записка с адресом Семенова. Это была неясная тревога, тревога вообще. Никаких конкретных фактов тогда еще не было. Вальков лишь понимал, что записка выявила очевидные недоработки по делу. Но потом… кое-что появилось. Да, да. Сергей кое-что выкопал. Вчерашний разговор его с Сайыповым ясно показал это. Вальков заметил все и, кажется, все понял. То есть, конечно, не все, но главное. И это главное заключалось в том, что недоработки обернулись ошибкой, и, возможно, крупной ошибкой. Сергей ухватился за важную деталь. Вальков ее уже видел! И все же…

Между тем Сергей раскрыл свой блокнот, придвинул поближе пухлую папку с делом Чуприна и незаметно вздохнул. На смуглом его лице явственно проступил вдруг давний шрам поперек щеки. Сергей нахмурился и провел рукой по густым темным волосам с чуть заметными сединками на висках.

«Волнуется», — отметил про себя Вальков.

— Значит, так, — произнес Сергей. — Что меня убеждает в невиновности Чуприна, хотя он и признался на последнем допросе. Меня убеждают три момента. Первый заключается в следующем. Вот Гусев привез Чуприна на Цветочную, подъехал к воротам, остановился, выключил счетчик. Чуприну следовало рассчитаться и выходить. В этот момент он и должен был ударить Гусева. Так?

— Да, так, — согласился Вальков.

Нуриманов молча кивнул.

— Нет, не так, — покачал головой Сергей. — Оказывается, не так. Давайте разберемся. Вот протокол осмотра места происшествия. — Он достал из папки бумагу и положил, перед собой. — Гусев не просто выключил счетчик, он еще и сбросил набитую сумму. Значит, Чуприн расплатился? Зачем, если он собирался убить Гусева?

— Я тоже заметил, — возразил Вальков. — И таксисты часто сразу сбрасывают сумму, назвав ее пассажиру.

— Допустим, — охотно согласился Сергей. — Хотя в такой ситуации, когда он везет поздно вечером подозрительного парня, осторожность требовала не спешить сбрасывать счетчик. Но допустим. И пойдем дальше. В машинe, пока они ехали на Цветочную, Чуприн, как он мне сказал, смотрел все время вперед и заодно любовался «классной девчонкой», налепленной Гусевым рядом с приборной доской. В машине было темно, фотографию можно было рассмотреть только с близкого расстояния. Значит, Чуприн сидел рядом с Гусевым. А удар был нанесен сзади, почти в затылок.

— Он мог сидеть и сзади, облокотившись на спинку переднего сиденья, — снова возразил Вальков, про себя удивляясь странной легковесности доводов Коршунова.

— Что ж, и это можно было бы допустить, — все так же охотно согласился Сергей и, помедлив, добавил: — Если бы не еще одно странное обстоятельство. Взгляните-ка.

Он достал из папки фотографию. На темной улице возле ворот проходного двора одиноко стояла машина Гусева с зажженными подфарниками.

— Как вы думаете, — спросил Сергей, передавая фотографию Валькову, — в какую сторону смотрят ее фары, в сторону площади или в сторону забора стройки?

Вальков даже не взглянул на снимок. Он сразу вспомнил тот вечер, когда они приехали на окутанную темнотой Цветочную улицу, и как будто снова увидел отражение огней недалекой площади в стекле погашенных фар.

— Фары смотрели на площадь, — задумчиво произнес он. — Да-а. Это я не учел.

— Именно, — согласился Сергей и, повернувшись к Нуриманову, пояснил: — Значит, Гусев, высадив Чуприна, успел развернуться на этой узкой улице, снова зачем-то остановился около ворот и только тогда был убит. А остановился он, чтобы посадить нового пассажира, больше ему там незачем было останавливаться.

— Гм… — с сомнением покачал головой Нуриманов. — А нож? А гашиш?

— Сейчас займемся и этим, — сказал Сергей. — Начнем с ножа. — Он снова раскрыл папку и достал несколько сколотых вместе листков. — Вот допросы Чуприна. Он всюду утверждает, что нож потерял. Но на последнем допросе, где он признался в убийстве, говорит, что за швырнул нож в кусты возле дома.

— Там мы его и нашли, — хмурясь, подтвердил Вальков.

— Да, нашли, — усмехнулся Сергей. — Но он его, оказывается, вовсе не зашвырнул. Он лишь чуть-чуть разворошил листья почти возле самой дорожки и положил туда нож как будто специально, чтобы вы побыстрей его нашли. Зачем бы это?

Сергей посмотрел на хмурое, озабоченное лицо Валькова, на невозмутимо курившего Нуриманова и заключил:

— Нож положил не Чуприн. Его положил — именно положил, а не зашвырнул — кто-то другой. И при этом очень хотел, чтобы вы его нашли.

— Но гашиш! — не вытерпел Вальков. — Как ты объяснишь это? Или не от Гусева он перешел к Чуприну?

— Погоди, — остановил его Сергей. — Сейчас мы раз беремся и с ним. Давайте рассуждать. Если кому-то надо было свалить убийство на Чуприна, то на гашиш он делал особую ставку. И тут возникает третий момент. Смотрите сами. В тот день, рано утром Чуприн появляется в закусочной вместе с каким-то человеком. Потом они садятся в машину. В синюю машину с желтыми противотуманными фарами. Так сказал Ибадову человек, видевший его.

— Он мне этого почему-то не сообщил, — сердито сказал Вальков. — Какая была машина.

— Он молодой сотрудник, — возразил Сергей. — Он вообще не придал значения этому факту. И можно было бы не придать, если бы… Чуприн, тот парень и та же машина не оказались потом около аэропорта. Если бы затем та же машина не последовала за Гусевым на улицу Строителей. Если бы вечером она не оказалась вместе с Гусевым около Шпильковского переулка и не уехала оттуда вслед за ним. Ты помнишь? — обернулся он к Валькову. — Нам сказал об этой старик Сайыпов.

— Там была черная машина, — возразил Вальков, но тут же махнул рукой. — Впрочем, ясно. Темно же было.

— Вот именно, — подтвердил Сергей. — Ночью все кошки серы. И обрати внимание. Около Шпильковского переулка к Гусеву сел Чуприн. И в той машине осталось два человека. Их заметил Сайыпов.

— Значит, по-твоему, эта машина весь день следила за Гусевым? — недоверчиво спросил Вальков. — И тот ничего не заметил?

— Да, следила. Ты же сам видишь. И Гусев не заметил. Если бы он опасался такой слежки, если бы был настороже, если бы, наконец, не был чем-то расстроен, он бы заметил. Но он был расстроен и был очень далек от мысли о такой слежке. И вот у Шпильковского переулка тот, второй, человек послал наконец Чуприна к Гусеву и сказал ему примерно так: «Теперь поезжай домой, на Цветочную». А ведь до этого он целый день таскал его с собой на машине. И Чуприн не возражал. Почему? А потому, что тот обещал ему что-то. Помнишь, как утром Чуприн спешил к нему? Чем легче всего можно купить Чуприна? Конечно, наркотиком. Он отравленный человек. Он действительно гибнущий человек. А ему всего лишь девятнадцать лет! — Сергей взволнованно посмотрел на Нуриманова. — Его надо лечить, принудительно лечить!

— Согласен, — кивнул в ответ Нуриманов. — Продолжай, пожалуйста.

— Хорошо, — согласился Сергей, но тут же снова обеспокоенно спросил: — Да, а где Леров?

Нуриманов сдержанно усмехнулся:

— Носится на машине за каким-то лекарством.

— Достал?

— Не знаю..

— Надо достать.

— Достанем, — кивнул Нуриманов, — раз обещал, то достанем. — И повторил: — Продолжай, пожалуйста.